-Красота существует в объективной реальности, как говорят философы. Но ведь получается, что красота - это нечто исходящее из вас самой, из ваших идей и мыслей о том, какими должны быть люди и вещи. Значит, мы опять приходим к тому, что красота не существует вне художника и не является, следовательно, объективной реальностью? Красота относительна, и задача художника открывать ее новые формы - это глубоко ошибочное суждение. Откуда же возьмет ее художник - из собственной души только? Открывать законы красоты во всем бесконечном многообразии вещей и людей - вот формулировка материалиста-диалектика. Можно сказать по-иному: искать то из существующей вне нас объективной реальности, что вызывает в человеке чувство прекрасного. Вот вы встретили такой тип красоты, каком вам нравится, потому что соответствует вашим идеям. А я встретил такой, какой мне нравится. Есть ли все-таки объективный критерий, кто из нас прав? Что говорят по этому поводу художественные светила?
-Ничего не говорят. Ну, конечно, анатомическая правильность...
-Вы верно сказали: анатомическая правильность. Но что это такое? Или это, по-вашему, только эмпирическое соотношение частей? Прежде всего, красота не создается в мыслях и чувствах человека. Пора отрешиться от идеализма, скрытого и явного, в искусстве и его теории. Говоря это общим языком, красота - это наивысшая степень целесообразности, степень гармоничного соответствия и сочетания противоположных элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, во всяком организме. А восприятие красоты нельзя никак иначе себе представить, как инстинктивное. Закрепившееся в подсознательной памяти человека благодаря миллиардам поколений с их бессознательным опытом и тысячам поколений - с опытом осознаваемым. Поэтому каждая красивая линия, форма, сочетание - это целесообразное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора или найденное человеком в его поисках прекрасного, то есть наиболее правильного для данной вещи. Красота и есть та выравнивающая хаос общая закономерность, великая середина в целесообразной универсальности, всесторонне привлекательная. Есть и другая красота - это уже личные вкусы каждого. Мне кажется, что вы, художники, больше всего надеетесь именно на эту красоту второго рода, пытаясь выдавать ее, вольно или невольно, за ту подлинную красоту, которая, собственно, и должна быть целью настоящего художника. Тот, кто владеет ею, становится классиком, гением или как там еще зовут подобных людей.
- Рооооб! Робин... Робин! Эй!
- Ну что? Ты кричал?
- Да что толку-то, у тебя на уме не еда, а кто-то с длинными ресницами. А вместо запаха супа - духи.
- Эй, слушай, все выкипело!
- Да все сгорело!
- Прости, Джонни. Я опять думал о девице Мари. Это сильнее меня. Я люблю ее.
- Сколько же можно вздыхать и страдать? Женись ты, и все.
- Смеешься? Что я подойду к девушке, подарю ей букет, скажу: "Помнишь, мы играли в детстве, выходи за меня"? Нет, так это не делается.
- А я бы, Робби, забрался бы в замок, схватил бы ее и похитил художественно.
- А, нет, бесполезно. Я уже все передумал, не получится. И что я могу ей предложить?
- Да уж не свою стряпню.
